На углу Пскопской и Йеллопуху (СИ). Страница 2

— Пустили?

— Да, застава не может отказать тем, кто стоит у открытой двери.

— А кто живет с другой стороны?

— Все остальные. Гномы, эльфы, оборотни, вампиры. Да чего перечислять? Людям хорошо известны все расы йеллопухцев. Ваш Хэллоуин — прямое тому доказательство.

— Зачем я здесь?

— Ну наконец-то! — обрадовался кот. — Я думал, ты никогда не спросишь! Ты, Макарка, ловец времени. Очень нужный нам человек.

— Боже, какой я ловец времени? — Студент схватился за голову. — Нет, я все-таки в дурке!

— Начальство не ошибается. Сейчас докажу.

Крутанув ключик, торчащий в замке шкатулки, кот приподнял тяжелую крышку. Под его когтями звякнула фарфоровая чашечка, которую Баюн с величайшей осторожностью поставил на тумбу.

— А теперь пригласим свидетеля. — Сделав пас лапой, словно фокусник в цирке, кот явил Макару ту самую изящную ложечку, что совершила в кафе полет в содружестве с подносом и парой пирожных. — Исида всегда прихватывает сувениры с места событий.

Заметив, что рот Макара открылся для очередного вопроса, Баюн мягко захлопнул его, поддев когтем подбородок студента.

— Все узнаешь потом.

Ложечка, ударившись о край фарфора, издала мелодичный звук. Макар не удержался от возгласа, когда из чашки вверх брызнул сноп искр, словно Баюн зажег яркий бенгальский огонь, мгновенно ослепивший студента.

— А теперь закрой глаза, — приказал кот.

За закрытыми веками поплыли цветные блики, которые вдруг стали приобретать четкие очертания, словно кто-то в голове подкрутил настройку.

Макар увидел кафе с непонятного ракурса и только по маячившей рядом голове официанта понял, что телетрансляцию ведет — … чайная ложечка. Вот мир качнулся, зазвенела посуда и вдруг все замерло. Макар в деталях мог рассмотреть безмятежные лица клиентов, еще не понимающих, что поднос потерял опору. В застывшем мире двигался лишь один человек, который поднялся с места так быстро, что его стул отлетел в сторону. Макар узнал свои темные волосы, взметнувшиеся над высоким лбом, разглядел, как напряглись его скулы, широко распахнулись серые глаза, выступили капельки пота над верхней губой. Ложечка, отразившись в перламутровых пуговицах его рубашки, стукнулась об плечо, скользнула по рукаву и упала к ногам, показав напоследок ползущие по замшевым мокасинам капли кофе.

— Видишь? Ты остановил время, — услышал Макар шепот Баюна. — Совсем на чуть-чуть, но тебе хватило, чтобы загородить собой Исиду. Тея сидела к тебе лицом, поэтому поняла то, что не заметили остальные — ты переместился мгновенно. Но мы знаем, что люди не способны на такую скорость, а вот ловцы времени…

Макар открыл глаза. Кот спрятал фарфоровую чашечку назад в ларчик, где поблескивали боками лежащие в мягких нишах предметы. Щелчок закрываемого замка вывел студента из оцепенения.

— Зачем я вам? Почему должен жить до конца своих лет на заставе?

— Давай сначала поговорим о плюсах. — Кот опять сел рядом с Макаром и по-отечески обнял его. — Ты будешь жить в Междумирье не до конца своих лет, а до конца веков. Шагнув за предел, ты стал практически бессмертен.

— Какой еще предел? — застонал Макар.

— Что-то меня волнует твое состояние. — Кот понюхал воздух. — Я прямо чувствую, что ты перегружен информацией и твой мозг вот-вот сбойнет. Надо выйти из закрытого пространства и явить себя Междумирью. Новые впечатления отвлекут от попытки объять необъятное.

— Ы-ы-ы-ы.

Глава 2. Явление Междумирья. Макар на пределе

Новые впечатления не заставили себя ждать. Стоило Макару переступить порог комнаты, как здание крупно затрясло.

— Землетрясение?! — вскрикнул студент, приседая на корточки и на всякий случай прикрывая руками голову.

Толчки буквально выбивали почву из-под ног. Слышался звон бьющегося стекла, грохот падающей мебели, крики встревоженных людей. По стенам круглого зала, в котором оказался Макар, расползались крупные трещины, словно неведомая сила рвала и перекраивала пространство. Студент не верил своим глазам, но огромное помещение с множеством дверей и лестниц, уходящих вверх и вниз, действительно перестраивалось, становилось все шире и шире. Черно-белый пол, на котором мраморные плиты чередовались в шахматном порядке, растягивался от центра в стороны, превращая квадраты в ромбы.

Оглянувшись на кота, Макар оторопело заметил, что порог, который он только что перешагнул, уже отдалился от него на пару метров, а на стене, возле арки с лестницей, с грохотом распахнулась дверь, которой только что вовсе там не было. Студент заворожено наблюдал, как за дверью разрастается сфера — казалось, будто гигантский стеклодув раздувает податливый шар.

Еще один толчок — и по сфере пошли волны. Сталкиваясь между собой, они образовывали углы, и вскоре перед изумленным Макаром предстала просторная комната. Дальняя стена разорвалась с громким хлопком, и на ней появилась брешь, которая тут же затянулась пленкой, через мгновение сделавшейся твердой и прозрачной, как стекло. На новоявленном окне развернулись подобно молодым листочкам плотные занавески.

Трансформация не прекращалась ни на минуту. Пол в комнате вздыбился, и в нескольких местах из него проросли побеги, которые тут же сплелись между собой, образуя остов широкой кровати, а потолок выпустил каплю янтарной смолы, тут же лопнувшую, словно созревшая почка. Через мгновение комнату ярко осветила люстра в форме цветка.

— Смотри-ка! — Кот подошел к подопечному и мягко тронул его за плечо. — Застава соорудила тебе знатные апартаменты. Не каждому новичку так везет. Видать важная рыбка попалась в ее сети. Прости, я хотел сказать не рыбка, а Птичка, — поправился Бай-юрн.

— Что значит «соорудила»? — Студент пропустил все разглагольствования относительно птичек и рыбок, уцепив главную мысль. Только сейчас он заметил, что открылись все двери, ведущие в зал, и оттуда высунулись жители заставы, с любопытством взирая на него. Густо покраснев из-за того, что свидетелями его паники стало столько народу, Макар торопливо поднялся с пола.

Кот только открыл рот, чтобы объяснить, что такое «предел», как откуда-то снизу раздался пронзительный женский визг. Бай-юрн нервно дернул усом, а очевидцы явления Междумирью нового члена развернулись в сторону ведущей вниз лестницы.

Нечто розовое и большое, с десятком бигуди на голове, выскочило оттуда и понеслось на кота с той же неотвратимостью, с какой тяжелый шар, направленный меткой рукой, летит в кегли. Ассоциацию завершило падение кота, сбитого этим розовым шаром: пушистик нелепо взмахнул в воздухе лапами, пытаясь удержаться в вертикальном положении, и не нашел ничего лучше, чем ухватиться за разъяренную блондинку. Пара повалилась на пол.

— Ах ты гад, ах ты котяра плешивый! Загнал-таки меня в подпол, словно я мышь какая! — Девица в розовом спортивном костюме, густо усыпанном блестками, пыталась расцарапать морду Бай-юрна.

— Мышь? Сегодня ты себя видишь мышью? Хочешь об этом поговорить? — кот, не теряя самообладания, задавал вопросы раскрасневшейся фурии, крепко прижимая ту к груди и отворачивая морду от ее коготков.

Так и не сумев дотянуться, девица укусила кота за лапу. Бай-юрн взвыл и выпустил скандалистку из объятий. Блондинка скатилась с него и, отплевываясь от облепившей ее лицо шерсти, зло сузила глаза.

— Хочешь сказать, ты не виноват? Весь такой белый и пушистый? — «Мышь» уперла руки в крутые бока и, выставив вперед знатную грудь, наступала на противника, который отползал, неуклюже перебирая лапами. — А кто вчера угрожал, что однажды я проснусь в подвале? Думаешь, я забыла?

— Удивительно, что ты вообще что-то помнишь! — Кот исхитрился подняться и быстро прошелся когтями по шерсти, приводя себя в порядок. — А ты, Окси, случаем не забыла, как вчера не смогла остановиться и выпила весь запас гоблинской мордоворотки? А как ночью приставила нож к горлу Хоча, требуя, чтобы тот хоть на часик стал Сапфиром? А кто это у нас обзывался и довел до слез Петру? Не ты ли, Окси? И кто теперь возмущается, что справедливость восторжествовала?